-
- Родился 1976 в Горьком
1996 окончил Нижегородское театральное училище (диплом по сценографии)
с 1994 участник и организатор художественных выставок.
с 1997 до 2001 ведущий эфира и редактор вебсайта джазовой радиостанции
с 2004 автор и ведущий программ (в т.ч. "Выставочное постранство" о проблемах современного искусства и современного общества) на радио Эхо Москвы в Нижнем Новгороде
с 2003 сотрудничает с рабочей группой "Что делать"
работы, репродукции и тексты опубикованы в жуналах: "ХЖ", "рН", "ЗаАРТ", "Искусство"; в сборнике "Здесь и сейчас\ Here and Now"; в газетах "SuddeuchseGezeitung", "Что делать" etc.
В настоящее время живет и работает в Москве.
ЖЖ Николая Олейникова: http://oleo-press.livejournal.com
-
-
-
-
-
ПЕРСОНАЛЬНЫЕ ВЫСТАВКИ:
1997 "Бумаги Николая Олейникова". Музей Добролюбова, Нижний Новгород
1999 "Свойство бумаги – память". Мастерская изобразительного труда, Нижний Новгород.
2003 "Вторжение". инсталляция в магазинах "Луноход", Нижний Новгород и "Вхутемас", Москва.
"Naturmort now". 12-ти часовой перформанс в ресторане "Буфет", Нижний Новгород.
2004 "Daily". инсталляция в книжном магазине "Дирижабль", Нижний Новгород
"hotХ". Инсталляция, видео, звук, роспись стены по месту. Государствення Третьяковская Галлерея, Отдел Новейших Течений. Москва
2007 "Три альбома". Галерея PAPERWORKS, Москва.
"Диалоги в клубе". Типография "Оригинал", Москва.
2008 Отряд "Фантом". "Квартирная галерея Черемушки", Москва.
"НИХУЯСМЕШНОГО". Галерея PAPERWORKS, Москва.
ГРУППОВЫЕ ВЫСТАВКИ
1995 "Успеть!" фестиваль. Нижний Новгород
1996 "Полоса" фестиваль. Нижний Новгород
1997 "Сад. М 1:1" фестиваль. Нижний Новгород
1999 "Истории художников с Востока" выставка книги художника. галерея "Графийон", Прага
"Гренцгенегер 9" скульптурный симпозиум. Арнбрюк (Германия)
2000 "Память тела" выставка. Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Москва, Вена, Хельсинки, Красноярск
"Гренцгенгер 10" скульптурный симпозиум. Пласы, Чехия
"Пойма времени" фестиваль лэнд-арта. Нижний Новгород
2002 "Давай! Russian Art Now". МАК, Вена; Постфурамт, Берлин
"Мелиорация" фестиваль. Москва
"А_Реал" фестиваль. ГЦСИ, Екатеринбург
"Современное искусство в актуальных контекстах" передвижная выставка. Нижний Новгород, Тольятти, Красноярск, Самара
"Современное искусство в городском пространстве" фестиваль. Нижнекамск
2003 "Стой! Кто идёт?" фестиваль. ГЦСИ, Москва
"АртКлязьма" фестиваль. Москва
"Мы-Они" АртМосква. ЦДХ, Москва
"Длинные истори Екатеринбурга". ГЦСИ, Екатеринбург
"Проекция" /совместно с Дм. Виленским/. Арсенал, ГЦСИ, Нижний Новгород
2004 "Строители". Инсталляция, слайд-шоу, звук. совместно с Цаплей (Ольга Егорова) и Дмитрием Виленским /рабочая группа "Что делать"/. Мастерские АртМосквы, ЦДХ, Москва.
"Дрейф. Нарвская застава". Выставка в Музее истории города /Петропавловская Крепость/, С.-Пб
"Радио "Что делать". Эмулляция радио эфира. T.t.: 1h 12min. АртКлязьма. Москва.
2007 "Слово и изображение". ГЦСИ, Москва.
-
-
- "Я ищу то, что значимо, важно. Это поиск языка, который важен для всех художников, которые поняли и поймут, что творческий результат послужит импульсом к действию. Нельзя сказать, что ты нашел стратегию, если художник так скажет, значит, он остановился. После языка - установка противостояния современному обществу, которое меня не устраивает как частное лицо".
Из интервью с Еленой Баевой ("Николай Олейников и группа FLUXUS")
-
-
- Отчасти та альтернативная позитивность, которую подразумевает Николай в своем творчестве, объясняется верностью феномену 60-х как эстетическому и особому этическому канону десятилетия с сильным утопическим привкусом: "Во всем, что касается того времени, я вижу промысел революции, но в первую очередь, Революции сознания: люди против расизма, против границ, за космос, за новый быт!". В 60-е опыт позитивирования не совпал с социальной традицией и бытовыми нравами, с реальностью государства и т.д. Тем не менее, этот опыт остается позитивным независимо от его исторического поражения: он продолжает вдохновлять. Тут есть загадка. И Олейников очень тонко преломляет исторические интонации и поколенческие эстетики через глубоко персонализированные перцептивные призмы. Его эстетические и исторические предпочтения выдают позитивную норму в каком-то исконном гуманистическом смысле, как некий вневременной инвариант, живущий скорее в культурном теле, чем в антропологическом.
Факт присутствия текста в работах Олейникова кажется укорененным очень глубоко – как в самой структуре поиска выразительности (то есть сознания, в конечном счете), так и в биографии автора. Текст у него задает оптимистическое интенциональное измерение, эмблематизирует связь с логосом, включение в универсальный порядок; картинка же задает реальность. Таким образом, обозначается разрыв, который можно читать как чистую потенциальность (Аристотель связывал ее с божественным интеллектом: "Он ничего не мыслит, он подобен спящему"). <...>
Для Олейникова формат и жанр альбома остаются органичным способом высказывания, в котором радикальное левое послание упаковывается в элегическую метафору, как в смирительную рубашку. Философская агрессия его работ смягчается отсылающей к альбомным формам московского романтического концептуализма доверительной визуальностью, а иногда и способом экспонирования, когда папку с рисунками нужно брать в руки и смотреть, устанавливая с работами нефрустрирующую дистанцию близкого знакомства.<...>
Можно естественным образом вытащить из творчества Олейникова тенденцию к росту личной включенности, к возрастанию доли непосредственного, биографического опыта от серии к серии. При этом сохраняются пристрастия и тематические доминанты – левое, сон как сквозная метафора для интерпретации реальности, дистанцирование от реального и одновременно тоска по этому реальному (тоска по баррикадному ажиотажу).
Художник последовательно выстраивает собственную альтернативу той симулятивной позитивности, что растет из ментальной близости режиму, – и его альтернативой становится не негация, а подлинность намерения и иная позитивность, черпающая силы и смыслы в потенциальности, в левой утопии, в "Верности Событию" (как сказал бы А. Бадью), в личном переформулировании очевидных диагнозов. И этой альтернативной конструкции присуща аналитическая дистанция по отношению к этическим, дискурсивным, эстетическим и прочим ситуациям толерантности к режиму.
Александр Евангели. Поэтика намерения//Художественный журнал. 67/68, 2008.
«Три альбома» - новая персональная работа Олейникова, продолжающая тему политического сна, поднятую им в серии «Спящие» (Кронштадт, 2005) и продолженную монументальной фреской «Спящий рабочий» (Арсенал ГЦСИ, Нижний Новгород, 2006), посвященной Сормовскому восстанию 1905 года. Соединяя в себе традиции советского политического плаката, комикса, наивного искусства и формальные поиски московского романтического концептуализма работа представляет собой три серии карандашных рисунков. Серии-альбомы объединены между собой в общую композицию, в своеобразный триптих. Сюжетообразующим стержнем и композиционным центром для всех трех альбомов является сон: как состояние, как процесс и как понятие. Это и три альбома о сне и три альбома-сна. Сон – измененное состояние сознания, переход из одной реальности в другую, сон - сюрреалистический бред, сон - смерть и сон - утопический мираж.
Сон (и сновидение) – не просто удобная метафора, позволяющая охватить различные стороны современного состояния освободительной политики. Не включает ли в себя сама регуляция человеческих жизней (современная биополитика) представление о людях как о спящих телах, во снах и грезах которых разворачивается идеологические фантазмы (remember Matrix…)?“
Алексей Пензин (из пресс-релиза к выставке ТРИ АЛЬБОМА в галерее PAPERWORKS. март 2007)
Как будто бережно смахивая пыль с советских агитационных плакатов, Олейников напоминает нам о пролетарской составляющей искусства, и, хотя в его изображениях присутствуют живописность и лоск, для буржуазного вкуса есть в них нечто глубоко неприятное. Главная такая «неприятность» заключается в характере высказываний, которые Олейников вкладывает в уста своих персонажей. Но прежде пару слов о самих этих персонажах. Большинство из них, как признается сам художник, – существа «с ограниченными возможностями»: животные, полуживотные, дети, химеры… Последние напоминают не только о безумных «Капричос» Гойи, но также о мифологических чудовищах-страдальцах: так, Минотавру, при всей монструозности и физической мощи, не хватает остроты ума – и поэтому его убивает герой Тесей. С другой стороны, недостаток хитроумия – животное упрямство – это и признак некой иной силы: Минотавра можно только убить, его невозможно переубедить.
Человеко-собака, подвергающая не то чтобы критике, но полному отрицанию тот стиль искушенного ерничанья, что так популярен в художественной среде, или красивая человеко-птица с лицом молодого мужчины, рассказывающая странную, очень странную историю самосожжения – это герои, у которых отсутствует чувство юмора, позволяющее обычному человеку легко скользить по поверхности вещей. И, однако, они могут говорить, подобно животным Кафки, от неразрешимости мучительных противоречий обретающим язык. Поэтому в их речи действительно нет «нихуясмешного».
Герои его новой серии – не только химеры. Под портретом второклассницы (белый воротничок, бантики, октябрятская звездочка на школьной форме) подпись: «Единственная война, на которую я пойду не задумываясь – война с фашистами». Прямота речи взрослого, звучащей из уст ребенка – проявление того же самого метода, благодаря которому, несмотря на вроде бы смехотворную экспозицию, работы получаются антианекдотичными. «Детская» тема у Олейникова также имеет свою историю. Ребенок – это милитант, революционер. Он тайно борется с властью и капиталом (как мальчики из альбома «Борьба с фоном», 2008 или девочки-балерины с выставки «Отряд «Фантом», 2008), с милитаризмом и с фашизмом – со всем тем, с чем «взрослым людям» бороться вроде как «смешно». Герои отдельного альбома – девушка и юноша проводят приятный вечер за кружкой пива в кафе и оказываются обыкновенными… фашистами (разговор – документальный: художник подслушал и полностью записал его).
«Мои герои, – говорит Олейников, – не могут не осознавать своей слабости (они же не идиоты!), но не могут и сдерживать ярость. Они понимают, что ярость эта бесплодна, но, тем не менее, стоят на своем до конца». То есть, они подчиняются этическому императиву, выдвинутому Аленом Бадью: найти «такую точку, из которой можно мыслить и действовать» и «стоять на ней во что бы то ни стало». Это значит, говорит Бадью, «ввергнуть человеческое животное, которое в нас сидит, в становление субъектом».
Оксана Тимофеева (из пресс-релиза к выставке НИХУЯСМЕШНОГО в галерее PAPERWORKS. октябрь 2008)
-
-
-
-
Запрос дополнительной информации о художнике
© 1994-2020 ARTINFO
дизайн ARTINFO
размещение ARTINFO